Чем нас так волнуют королевские свадьбы

Стоит для сравнения сказать, что финал Кубка мира по футболу 2010 собрал у экранов около 900 миллионов зрителей. Рекорд казался недостижимым и неповторимым, но не продержался и года. Самые драматичные спортивные баталии и яркие шоу, как оказалось, привлекают нас меньше, чем лишенные спортивной интриги пышные церемонии бракосочетания абсолютно далеких от нас людей.

«Это было очень красиво, – вспоминает 26-летняя Анна. – Я не могла оторваться от компьютера, как будто наблюдая за сказкой в прямом эфире». «В тот момент я очень нуждалась в том, чтобы увидеть хоть что-то прекрасное в этой беспросветной жизни», – признается 41-летняя Нина. «Я смотрела трансляцию вместе с 13-летней дочерью, – рассказывает 35-летняя Марина. – И ощущала, что на наших глазах рождается история, почти физически чувствовала нашу причастность к ней». «Все было рассчитано по секундам, как в отличном балетном спектакле, – никаких сбоев, задержек! Так приятно видеть, что порядок и гармония возможны не только на сцене», – восхищается 36-летняя Ольга. Что говорить, сами мы в редакции Psychologies, позабыв на какое-то время работу, тоже приникли к мониторам. Словом, у каждого нашлись свои важные причины наблюдать за королевскими свадьбами. И все же, считают наши эксперты, всех нас, зрителей, объединяло и нечто общее.

«Чувствовать свою связь с другими людьми – одна из главных потребностей человека, – размышляет юнгианский аналитик Татьяна Ребеко. – Нам необходимо делиться своими переживаниями, знать, что другие чувствуют то же, что и мы. Именно поэтому так важны коллективные, разделенные эмоции». И пожалуй, важны вдвойне эмоции положительные – ведь куда чаще нас объединяют переживания, вызванные трагическими событиями: природными катаклизмами, терактами, политическими и экономическими кризисами. Мы бессознательно ищем впечатлений, которые позволили бы нам почувствовать свое единение с другими людьми. И королевские свадьбы – прекрасная возможность ощутить его, забыв на время о личных проблемах.

Татьяна Ребеко напоминает, что коллективные эмоции возникают, когда мы обращаемся ко всеобщим безусловным ценностям. Скажем, для болельщиков одной команды такой безусловной ценностью является ее победа. Свадьба же принадлежит к универсальным, общечеловеческим ценностям, и, следовательно, число ее «болельщиков» по определению выше, чем у самой знаменитой команды.

О том, что существуют общие для всех людей эмоциональные реакции и стереотипы восприятия и поведения, впервые задумался психоаналитик Карл Густав Юнг. Это коллективное бессознательное проявляется в виде архетипов, символов и обобщенных образов опыта наших общих предков. Они существуют с древних времен и потому оказывают на нас огромное влияние. Свадьба – один из таких архетипов. Она символизирует целостность мира, гармонию мужского и женского начал – идеал, к которому стремится каждый из нас. «Конечно, мы понимаем несовершенство любой семейной пары, признаем недостижимость полной гармонии, – соглашается Татьяна Ребеко. – Но свадьба коронованных особ приобретает силу именно архетипического переживания, в котором частные невзгоды теряются, а смысл союза – «союза противоположностей» – становится главным».

Здесь очень важно то, что речь идет именно о коронованных особах. Лишь королевская свадьба может собрать у экранов два миллиарда зрителей. На протяжении веков короли именовались «помазанниками Божьими», а то и вели свою родословную непосредственно от небожителей. В средневековой Англии, например, считалось, что некоторые болезни не в силах излечить ни один врач – от них могло исцелить только прикосновение руки милостивого монарха. А император Японии лишь после поражения во Второй мировой войне вынужден был официально признать, что не является прямым потомком богини солнца Аматэрасу. Разумеется, сегодня мало кто всерьез верит в божественное происхождение и сверхъестественные силы королей. Но архетип короля как носителя высшей власти вряд ли успел «выветриться» из коллективного бессознательного за последние 150–200 лет. А потому и королевским свадьбам мы, сами того не подозревая, приписываем черты символического союза высших сил. И продолжаем связывать с ними надежды на высшую гармонию в мире.

Тут самое время заметить, что разговор все же идет не совсем о королевских свадьбах – ведь в 2011 году сочетались браком принцы (пусть один из них, Альбер II, и является властвующим монархом). Однако это обстоятельство лишь добавляет их свадьбам притягательности. Вот что говорит об этом юнгианский аналитик Лев Хегай: «Короли служат еще и архетипическими родительскими фигурами – «отцами» подданных. И их влияние – как и отцовское в семье – вовсе не обязательно является только положительным. Принцы лишены этого недостатка. Они избавлены от ответственности и свободны для творчества, героических деяний, для поисков себя и своей любви. Кроме того, принцы и принцессы в нашем представлении молоды. А молодость остается заветным желанием человека».

С этим трудно не согласиться. Сегодня наука и медицина, кажется, как никогда близки к воплощению мечты о вечной молодости. Женщины и после 50 лет способны выглядеть потрясающе, а мужчины – жить насыщенной, активной жизнью. Да и все остальные слагаемые образа принца – и стремление к творчеству, и поиски любви, и даже отсутствие ответственности, к сожалению, – тоже созвучны настроениям сегодняшнего дня. Стоит ли удивляться, что свадьбы архетипических носителей всех этих черт вызывают такой интерес?

Не забудем, наконец, и еще одну важную деталь. Ни Кейт Миддлтон, ни Шарлин Уиттсток, избранница принца Монако, не принадлежат к родовой аристократии. Они не родились принцессами, а стали ими. И значит, счастливые истории их замужества неизбежно напоминают нам еще об одном важнейшем архетипе, известном как «архетип Золушки». «Нам проще любить тех, с кем мы легче себя идентифицируем, – объясняет Лев Хегай. – А поскольку большинство из нас не может похвастаться королевскими кровями, история Золушки обречена на успех. Простая девушка, достигшая счастья, богатства и признания, – это идеал, образец для подражания. В свое время таким идеалом стала принцесса Диана, даже несмотря на то, что она происходила из знатного графского рода».

Но если вера в королевское всевластие понемногу тускнеет, то обаяние мифа о Золушке лишь набирает силу. «Анализируя причины популярности королевских свадеб 2011 года, действительно можно говорить и о возможности приобрести царственное достоинство благодаря личным добродетелям, – подтверждает Татьяна Ребеко. – Это особенно актуально для нашей эпохи с ее буржуазными ценностями, важностью и значимостью собственного деяния».

Выбери принцы себе в жены таких же, как они сами, настоящих принцесс, интерес публики мог бы быть не столь горячим. Нет, быть юной и прекрасной королевской дочерью, конечно, замечательно. Прихорашиваться перед зеркалом – тоже чудесное дело. Но заниматься только этим, вздыхать у окошка, поджидая принца на белом коне, кажется, по нынешним временам немного скучновато. Забавно отметить, что эту тенденцию почувствовали и сочинители сказок. Красавица Рапунцель из недавнего диснеевского мультфильма пускается в опасные приключения, отдав сердце, а заодно и корону ловкому вору. А принцесса Фиона из анимационной эпопеи про Шрека и вовсе предпочитает превратиться в огра. Волшебные сказки – важный «проводник» архетипов в нашу жизнь, поэтому кто знает, как изменятся образы царственных особ в коллективном бессознательном лет, скажем, через пятьсот? Но очень хочется верить, что архетип свадьбы не претерпит никаких изменений. Потому что счастье, гармония и любовь остаются высшими ценностями. Вот этого и остается пожелать – и их высочествам со счастливыми избранницами, и нам с вами тоже.

События королевской жизни важны для нас еще и тем, что они пробуждают воспоминания, возвращая к детству: ведь принцы и принцессы всегда были главными персонажами детского воображаемого мира. В пять лет все (или почти все) девочки мечтают стать принцессами, а образ принца, побеждающего злых недругов, играет важную роль в становлении личности любого мальчика. Герои и героини волшебных сказок становятся для ребенка своего рода «идеальным Я», позволяющим ему почувствовать себя сильным, независимым и неуязвимым. Американский психоаналитик Бруно Беттельхейм (Bruno Bettelheim) утверждал, что сказки способствуют взрослению ребенка и помогают ему преодолеть страхи, ведь в сказках потерянные дети всегда находят родителей, зло терпит поражение, а главные герои обретают счастье*. Что же до свадьбы принца и принцессы в финале, то и она несет вполне четкое послание – надежду на то, что и мечты ребенка однажды сбудутся: если, конечно, он сумеет преодолеть все препятствия и победить собственные слабости.

Об этом

• «Психология сказки. Толкование волшебных сказок» Мария-Луиза фон Франц Авторитетный швейцарский психоаналитик Мария-Луиза фон Франц интерпретирует сюжеты волшебных сказок и образы их героев (Б.С.К., 2004).
• «Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание» Ханс ДикманнЮнгианский аналитик, в прошлом президент Международной ассоциации аналитической психологии Ханс Дикманн – об архетипах королей, принцев и принцесс в сказках и их влиянии на реальную жизнь (Академический Проект, 2000).

* B. Bettelheim «The Uses of Enchantment: The Meaning and Importance of Fairy Tales» (Vintage, 1989).